Тим Бёртон - бестолковый гений...

Слишком тяжело вспоминать мне о всемирно известном гении Тима Бертона. Однако, сделать это нужно когда - то. Так почему бы не сейчас? Когда пушки умолкли и беруши из ушей уже можно вытащить и, наконец, появилось немного свободного времени. Почему бы не сейчас, до того как покой разрушен будет вторжением извне.

С детства питал я к Тиму Бертону страсть не совсем здоровую, эдакую любовь - ненависть. Все ждал и ждал в наивности своей, когда же произойдет наконец революционный переворот в его творческой Вселенной и преподнесет миру режиссерский гений нечто чудесное и запоминающееся, что не постыдно будет занести в анналы, энциклопедии и даже отрывные календари. Однако годы шли, свершались революции, менялись режимы и диктатуры, но чуда не происходило. Бертон все еще перемещался по кругу, а кино - шедевры за него преподносили другие. Баз Лурман снял "Ромео+Джульета", а Барри Зоннефельд выдал на гора "Семейку Аддамс".

Бертон, единственный несомненный обладатель самой богатой и изощренной творческой фантазии, при этом демонстрировал полное отсутствие чувства меры. Раз за разом режиссер преподносил дорогому зрителю неслыханный китч, напрочь лишенный любого намека на художественный вкус. Патетика переходила в пафос, расставленные паузы оборачивались провалами в сюжете. Создаваемая Бертоном реальность была настолько карамельна, что вызывала у зрителя только одно желание - объяснить наконец - то заигравшемуся в куклы режиссеру, что не к лицу такому таланту, да еще на пятом десятке, снимать "картинки" для малолетних детей.

Казалось Бертон никак не может совладать ни с собственной фантазией, ни со своей интуицией. Пытаясь подражать Бергману, Тими путался в собственном сознательно - бессознательном и терял нить уже в самом начале процесса. Его странные, лубочно - матрешечные фильмы всякий раз вышагивали на самой грани между трешем и дурновкусием. Тогда как изысканные и причудливо - фантастические работы Лурмана с Зонненфельда все дальше придвигали Тима Бертона к черте за которой толпятся неудачники.

И вот когда впору было придать Тима Бертона полному и безвозвратному забвению, он разразился наконец - таки жанровой фантазией " Сонной лощины". На тот момент эта лента стала одной из самых сильных режиссерских работ Бертона. Главное, в ней не было места слезливой сентиментальности и образности, за которой зритель не понимал, а только лишь угадывал мысль художника. Что послужило причиной такой метаморфозы, жесткая ли рука продюсеров, направившая гений режиссера в нужное русло, или не менее жесткий сюжет, сегодня осталось за кадром. Но зритель получил наконец - то, нет не добротное, но вполне себе талантливое кино, где фантазия автора не затмевала талантливую актерскую игру Джонни Деппа, Кристины Риччи и Вайноны Райдер.

Тим Бертон наконец - то явил себя зрителю как зрелый художник, разрушивший свой прошлый, пародийный и глумливый кино - мир.

Конечно, до уровня авторского кино "Сонная лощина" не дотягивает. Для того чтобы снимать жанровое кино так, как это делал Альфред Хичкок, нужно быть гением несколько иного толка. Однако Бертон наконец сумел отойти от своей лоскутно - лубочной невнятной манеры создания зрительного ряда. В фильме есть только картинка, но она получилась совершенной, идеально выверенной. Это почти что абсолют. Зрелая работа талантливого мастера.

Конечно, режиссер привнес в картину и свое личное. Вспоминая судьбу самого Бертона, понимаешь насколько символичны последние кадры фильма. Главный герой, которого играет Джонни Депп, ободряет сопровождающего его мальчишку. "Всё в твоих руках, юный Масбат. Наверх - Бронкс, внизу - Баттери, а домой - сюда". Камера фиксирует крупный план актера и к ужасу своему зритель понимает, что картинка не настоящая. Она прорисована тонкими мазками акварели. Это все иллюзия и обман ... как и весь Бертон, мелькает в голове изумленного наблюдателя.

Но все же, после своеобразного творческого катарсиса, который включает так же "Планету обезьян", последовала, полная вдохновения, "Большая рыба". Сам по себе фильм не Бог весть какой художественной ценности, однако в случае с Бертоном по значению его вполне можно сравнить с зарождением новой жизни на планете Земля после большого взрыва.

Наконец - то случилось, приближаясь к экватору своей жизни, Тим Бертон решился таки проститься с задержавшимся детством и неуверенно ступить на дорогу взрослой жизни. В "Большой рыбе" не осталось больше гламура в его чистом виде, а фантазия, растворившись в реальности, придала оной объем и краски. Теперь творчество Бертона стало грациозным, убедительным и весомым. Будто бы в одночасье из гадкого утенка появился, наконец - то, долгожданный прекрасный лебедь. Не скрою, я искренне радовался тому, что не ошибся в свое время, положив на две чаши весов Бертона свою любовь - ненависть. Теперь я увижу его настоящего, гениального, нежного, сентиментального, безудержного фантазера. В его фильмах все же проглядывала душа, пусть и скрытая пока легкой мутью.

Однако, недолгой была моя радость. Сначала на экраны вышли "Лемони Сникетт и 33 несчастья", о которых кино - обозреватели взахлеб твердили, что снимала фильм бригада Тима. Однако достаточно посмотреть фильм и взглянуть на имена создателей, что бы понять, что обозреватели приняли тогда желаемое за действительное. "Лемони Сникетта" сняла бригада Барри Зонненфельда и кинолента идеально вписывалась в его режиссерскую концепцию. Тим Бертон остался верен себе и подарил зрителю очередную свою чудную (с ударением на последнем слоге) сказочку - "Чарли и шоколадная фабрика".

Когда я смотрел новое творение Бертона, мне хотелось разрыдаться, оплакивая тщетность своих надежд. Песчаный замок, построенный на зыбком фундаменте "Сонной лощины" и "Большой рыбы", рассыпался, обнажая спрятанную было, инфантильность киногения. Тими снова ретировался в излюбленный китч, спрятался под широкой юбкой питерпенства, выпустил очередной странный фильм, который не интересен взрослым и не понятен детям. В ход снова пошли худшие приемчики: разрозненный стилистический ряд, пафос, чужеродные элементы, разрушающие целостность концепции. Фильм метался от пародии к гротеску, сбивая зрителя с толку. В очередной раз закрадывалась мысль, что может быть болезненная фантазия автора будет интересна хотя бы врачам - психиатрам.

Спору нет, в сравнении с "Бейбом" или "Один дома" "Чарли и шоколадная фабрика" выглядит почти шедевром. Но при взгляде через призму "Лемони Сникетта" приходит понимание несостоятельности режиссерской и актерской работы. Даже звездный Джонни Депп не сумел внести смысл в эту странную роль. Ему просто нечего было играть в этом фильме.

Застрявший в детстве стареющий гений снова предпочел собственное альтерэго, не опасаясь показаться неадекватным.

Наверное, пришло время мне смириться с тем, что преображения Бертона, видимо, так и не дождаться. Буду принимать его таким, какой он есть - без всякого чувства меры, но с неуемной фантазией. Не в меру сентиментальным, добрым и несуразным. Я больше не стану ждать от его творчества глубокого осмысления реальности или концептуальной философии. Хочет Тим Бертон обитать в своем мире грез, Бог с ним. Однако жаль, что те кто черпает из бездонного колодца бертоновской одаренности идеи и образы, в итоге оказываются впереди своего не в меру бестолкового гуру.